Любовница французского лейтенанта

"Девушка, которая чувствует, что в ней нуждаются, уже на четверть влюблена". Мне хотелось написать об этой книге уже около полугода. Кто-то говорил, что книга только для любителей постмодернизма, кому-то она показалась претенциозной, кого-то смутило что-то еще. Но после "Волхва" я жаждала читать произведения "мистера Сороки", сама не понимая почему. Автор как и многие англичане обладал специфическим юмором, и особенно в отношении литературы. В 1960-х появилась мода на "викторианство" и он не смог удержаться от того, чтобы подтрунить над этим. Как в основном мы представляем себе "эпоху королевы Виктории"? Чаще всего по мрачным неоготическим детективам: темная одежда, дождливый и туманный Лондон, чопорность, маньяки, работные дома. А вот англичане судят по картинам с пасторальными картинами сельской жизни, где красивые здоровые люди и дети отдыхают или трудятся на лоне природы, по нарядам, шляпкам, прическам тогдашних "куколок" на выданье. Но где здесь правда? Джон, будучи любителем "документов", которые ни один читатель не купит в свою библиотеку, решил "сорвать покровы" с эпохи Долга, высоких моральных ценностей и сексуальных неврозов. Идея появилась, когда он уже жил уединенно в Лайм-Риджисе, на побережье Атлантики. Однажды во время прогулки он увидел перед собой картину: женщина, стоявшая у конца молла. Это видение не отпускало его и превратилось в еще одну "героиню Фаулза". Сара - в глазах которой можно утонуть - женщина,ставшая легендой, женщина, утонувшая в бездне Греха и отчаяния, отвергнутая и презренная, а на самом деле опередившая свое время или родившаяся не в той стране. Рядом с ней - Чарльз, типичный представитель своего аристократического класса, но повидавший немало стран и поэтому частично смывший с себя налет занудства и снобизма, которые принимали за серьезность. Два экзистенционалиста, без знания Сартра, Камю и Фрейда. Пережившие внутренние страсти, кризис веры, осознавшие, что эпоха и люди в ней, глухи к Человеку и его Душе, как бы часто не мусолили они эти слова. Но это не вся история. Книга протекает словно бы в трех плоскостях: плоскость романа, плоскость истории и плоскость автора. Главы с выдуманным сюжетом, перемежаются главами, где Фаулз представляет реальные документы эпохи, социальные исследования, постановления суда, религиозные споры в литературе, которые рисуют 19 век мрачнее романов Диккенса, кажущихся уже какими-то милыми баснями и почти анекдотами. И все же лично для меня самым интересным оказалось третье измерение, которое кому-то может прийтись не по душе. Отступления автора, его комментарии в отношении поведения героев, его мысли о том, что такое литература и труд писателя, он даже вплетает себя в ткань романа, наблюдая персонажей в их времени. Он ехидничает над читателем, создавая три возможных концовки, две из них - вроде бы хэппи-энды, а третья-не совсем. Впрочем, экзистенционалист, человек-освобожденный от своего прошлого, может начать жить иначе, и в этом его обретенное, еще не совсем осознанное счастье. Вот так автор плетет свой ковер, нитка за ниткой, словно бы пытаясь переосмыслить эту английскую болезнь матриально-романтической эпохи королевы Ви. Поэтично, реалистично и даже подчас комично. И хоть мой роман с Англией всегда был тяжел, я часто возвращаюсь к ее берегам в поисках Авалона и среди угольных шахт и меловых шхер нахожу алмазы.